Кирилл Щербицкий.

 

 

Сто шагов вокруг ступы.

 

 

X.

 

Начинало темнеть. Они отъехали от Цурпху, наверное, километров на шестьдесят. Виктор теперь по большей части молчал, Марсель что-то негромко насвистывал.

–        Приезжай в До-нгаг Линг, – внезапно сказал он, – Овернь тоже красивое место.

–        Приеду, – улыбнулся Виктор. – Обязательно.

–        У нас можно жить в караване.

Виктор вспомнил, как в один из молчаливых дней он, не заметив табличку «private», углубился в лес на западной стороне Цурпху. Там между деревьями стояли караваны – жилые прицепы на колёсах или старые, переоборудованные под жильё микроавтобусы. Немногие были ещё на ходу, у некоторых спущены шины, подальше от тропинки один микроавтобус просто стоял на кирпичах. В караванах жили. Людей не было видно, но кое-где поднимался дымок над трубой печки, где-то горела перед домом треногая японская лампа, или просто чувствовалось, что внутри кто-то есть. Перед одним, стоящим глубоко в кустарнике микроавтобусом со спущенными шинами, стояла бронзовая статуя Будды. Окна каравана были завешаны изнутри. «Наверное это про него рассказывали Аня и Мирон» – подумал Виктор. Он подошёл к вагончику и постучался. Никто не ответил. Виктор заглянул внутрь. Караван был пуст, в нём уже довольно давно никто не жил. Виктор сел на деревянный настил для спанья, потом подумал и лёг, положив руки под голову. По тропинке мимо вагончика кто-то бежал, судя по топоту, в сопровождении собаки-тормоеда. Послышались рычание, возня и  «Ом арабадзана-ди-ди-ди-ди-ди» – видимо, в ритме мантры собаку трепали за уши. Потом снова всё стихло. На потолке над изголовьем была приклеена тханка Падмасамбхавы и акварелью написана по-тибетски его мантра. «Анькина работа», – подумал Виктор. Слева под подоконником он увидел ещё надпись фломастером, тоже по-тибетски, но явно не такой опытной рукой. Начиналась она со знака особой священности. «Ги-по-по на лим-по-по», – прочёл Виктор, – «Лам-ца дри-ца ум-ца-ца.» Написано было по всем правилам тибетской орфографии и с немым «б» перед «лам-ца». «А это точно Мирон», – подумал Виктор, переводя взгляд на Падмасамбхаву, – «вот сфотографирую и в интернет поставлю».  Виктору показалось, что тханка как-то приблизилась и висит теперь в пространстве над его головой. «Как лампа у зубного» –подумал Виктор.  Некоторое время он оглядывал тханку, но не центральную фигуру, а то, что располагалось вокруг: горы, цветы, зверей, растаскивающих лежащий на дороге труп, речку с небольшим, в китайском стиле, водопадом. В пейзаже были разбросаны небольшие сцены, изображавшие различные эпизоды из жизни Гуру Ринпоче.  Виктор вспомнил, что Аня рассказывала ему об этой тханке. Он сказал тогда, что это напоминает иконы с житием: в середине – святой, а вокруг, как рама, комикс. Аня задумалась, а потом вдруг совершенно огорошенно посмотрела на Виктора. «Слушай, так и просветления достичь можно», – сказала она, – «Ведь получается, что „я“ – это рама к „не-я“ !..» 

«И „я“ должно исчезнуть первым», – подумал Виктор, переводя взгляд на Гуру Ринпоче. Ему показалось, что Падмасамбхава кивнул. В центре его груди возникла светящаяся точка, из которой начали раскручиваться во все стороны волны радужного света. Через некоторое время всё изображение  уже едва просвечивало через стремительно вертящийся по часовой стрелке световой круг, и Виктор почувствовал, что, скорее всего, сейчас заснёт.

 

 

XI.

 

Банка с грохотом упала в приёмник, газеты за стеклом заколыхались.

–        Говно-газеты, – панк в расхристанной кожаной куртке вышел из-за угла киоска и ещё раз шибанул ногой по его хлипкой стенке.

–        Да ладно, – сказал другой, доставая из автомата банку. – Ты пиво будешь ?

 Кроме них на платформе никого не было. В стекле телефонной будки, в которой я стоял, прекрасно отражался весь перрон. Даже стоя спиной, я видел, как один из них снова нажимает на кнопку. Автомат сработал. Я прикрыл дверь в будку, чтобы стало потише, и набрал номер Сары.

–        Реликвия заработала, – сказал я. – Приём.

–        Какая реликвия ?

Голос Сары показался мне каким-то невесёлым.

–    Найденная госпожой Самдрён Шапиро при изучении священных изображений,  – сказал я. – Я чуть не выбросил её в Рейн, но испугался, что её там съест рыба, и дальше по Андерсену. Но ты знаешь, я даже не знаю, какой чёрт потом дёрнул меня попробовать...

–        Что попробовать ?

–        Сунуть её в автомат вместо денег. В смысле, не госпожу Самдрён, а эту железяку. Представь себе, она прошла и выпала обратно. Но автомат сработал. Я оставил её в возврате монет, и панки тягают уже пятое пиво.

–        А как она пролезла ?

–        В том-то и дело, что с лёгкостью. Сам не ожидал. Теперь они конечно возьмут её себе. То есть мы получили универсальную отмычку по снабжению панков пивом на всех вокзалах Германии. Уж они-то её из рук не выпустят ! Гамбург, Ганновер... И никакой Индии !

–        Да... – сказала Сара, – сострадание в действии. Но, слушай... Я должна тебя огорчить. Я говорила с Мартином...

–        И чего там ?

–        Это не реликвия. Ну, эта железка.

–        Но она же работает !

–        Ну, или не вся реликвия. Настоящая реликвия, конечно, тханка. Эта тханка упоминается в тибетском каноне. Есть изображение Ниламбарадхары, в основу которого, в саму ткань, вплетены волосы Будды. По легенде, если ей обмотаться, это защищает от пуль... Понимаешь теперь ?

–        Понимаю, – сказал я. – Она у тебя ?

–        Так вот в том то и дело, что нет, – сказала Сара убитым голосом. – Мне сегодня снова звонил Мартин...

–        И что ?!

–        Он говорит, что в центре сейчас не осталось ни одной старой тханки. Всё увезли на три недели.

–        Увезли ? Куда ?

–        Догадайся с трёх раз. Мартин начал меня убеждать, что всё будет в порядке, но что я могла сказать...

–        Да,.. – сказал я. – но подожди, я просто не знаю, что теперь делать...

–        Хорошо, правда ?

Банка упала в приёмник, газеты за стеклом заколыхались.

–        Говно-газеты, – панк в расхристанной кожаной куртке вышел из-за угла киоска и ещё раз шибанул ногой по хлипкой стенке.

–    Да ладно, – сказал другой, доставая из автомата банку. – Ещё пива хочешь ?

–        Что там у тебя ? – спросила Сара.

–        Да ничего. Панки веселятся.

–        Тут ещё весёлая новость. У меня знакомые в объединении «Легальны – все», они ещё участвовали в демонстрации против высылки... Так вот, они говорят, что сегодня утром из Франкфурта депортировали двоих русских. Точнее, одного русского и одного монгола. По подозрению, что они участвовали в ограблении музея, просто, безо всяких  доказательств. То есть не стали открывать дела, а почему-то выписали обоих. Алло... Алло ! Ты меня слышишь ? Алло...

 

 

XII.

 

«Поехали», – сказал кто-то. Микроавтобус тронулся. Некоторое время Виктор не мог сообразить, где он, потом подскочил и огляделся вокруг. Вагончик уже ехал по многополосному хайвею, полному машин. Сверху проплыл голубой щит указателя: «Калимпонг, Пема Кёд, Карма Гён, Самлинг». За рулём сидел Марсель, а рядом с ним ещё какой-то тип в выцветшем от частой стирки бордовом свитере, жёлтой водолазке и в тёмных очках. «Под ламу косит», – подумал Виктор.  Неизвестный попутчик вытащил из пачки последнюю сигарету «West», выкинул пустую пачку в окно и через зеркало заднего вида взглянул на Виктора.

–        Ты кто ? – спросил Виктор.

–        Кто ? – пассажир присвистнул и выпустил дым в потолок. – Хороший вопрос. Не узнаёшь ?

–        Ну а я тогда кто ?

–        Ты ? А ты спишь.

–        Мы везём тебя на вокзал, – сказал Марсель. – Но будь осторожен. «Блуждать по мирским местам – уподобляться горной антилопе, спустившейся в поле, удобное для охоты.»

–        Конечно я буду осторожен.  

–        Тогда повторим в последний раз. Рассказывай.

–    Тендзина я встречу в Кёльне, – сказал Виктор. – Японский кафетерий на Фризенштрассе, он там работает. Прийти перед закрытием, без десяти два. Заказать зелёный чай с японской вишней. На вопрос, не нужны ли суши за полцены, сказать, что тухлой рыбы мне и в Индии хватило.

–        У нас мало времени, – не оборачиваясь, сказал пассажир с переднего сидения.

–        Ну, хорошо, хорошо... Прийти перед закрытием, заказать суши за полцены. На вопрос, не хочу ли зелёного чая с японской вишней... Или нет, прийти нужно после закрытия, со стороны Магнусштрассе. На вопрос...

–        Всё ясно. Слушай теперь. Ты зайдешь туда в любое время. Понял ? Лучше всего сразу с поезда. Спросишь у девушки за стойкой, как найти Тендзина. Он рубит туши на заднем дворе...

–        Какие туши ? – опешил Виктор. – Рыбьи что ли ? Он же, кажется, буддист...

–        Не важно. Так глубоко в самсаре, как тебе предстоит оказаться, ты ещё не был. Поэтому давай лучше без лишних вопросов.

–        О’кей, шеф. Я понял. Я приезжаю в Кёльн.

–        Хорошее начало.

–        И с поезда мотаю прямиком в кафетерий. Там встречаю японку, ну то есть казашку. Её зовут Надя.

–        Наконец-то, родил. Дальше.

–        Заговариваю с ней.

–        Дальше.

–        На вопрос, не хочу ли я познакомиться с её парнем, отвечаю, что если он здесь работает, то он мог бы, например, принести мне чаю...

–        Зелёного чая.

–        С японской вишней.

–        Хорошо.

–        И она ведёт меня на задний двор.

–        Верно.

–        По узкому коридору.

–        Молодец.

–        И я обнимаю её за плечи.

–        Умница.

–        И...

–        Простите, что я вмешиваюсь, – сказал Марсель, выключая мотор. – Но мы приехали. Вокзал на соседней улице.

–        Сколько до поезда ? – спросил Виктор.

–        Одиннадцать минут.

–        Ну, как тебе кажется ? – пассажир обернулся к Марселю.

Марсель коротко задумался.

–        Много непроявленных элементов. Если что, Шалу будет рвать и метать...

–        Есть риск. Да, если тормозить, то сейчас...

Марсель испытующе посмотрел на Виктора.

–        Как я понимаю, теорию он сдал...

–        Нормально. Почти в десятку.

–        Ну тогда...

–        Значит практику сдаст тоже ?.. Точно ! И не о чем тут думать. Значит так, успехов... – пассажир обернулся  к Виктору. – Поезд через семь минут, станция за углом. В случае чего, помни, открытый лотос лучше закрытого. Так что ещё увидимся.

Виктор выпрыгнул из автобуса, махнул обоим, и, подхватив сумку, бегом направился к станции. 

 

 

XIII.

 

From:       Victor <karma@hu.li.ru >

To:           Кирилл <kirill_cherbitski@hotmail.com>

Subject:   Jo-ho-ho, kak udiwitel’no..

 

Privet, Kirill.

 

 

Sejchas ja sizhu w Moskwe, na rabotu tak i ne ustroilsja – tol’ko nadelal dolgow. Podal dokumenty na zagranpassport wzamen ofizial’no ukrannogo, no odnako FSB mne otkazalo. Pro deportaziju oni ne skazali ni slowa, no pochemu-to goworjat chto ja  6 let nazad  na woennyh sborah imel dostup k uzhasnym tajnam. Ran’she oni ne prosekali, a teper spohwatilis’ kakaja ryba ot nih uhodit. Tak chto kukowat’ mne teper’ w Rossii 4 goda minimum. Takaja samsara-zasada.

 

W Burjatiju ehat’ neohota, no sejchas tam nekomu uchit’ nash narod tibetskomu jazyku, a zato esli uzh i za wtoroj god tam menja ne polozhat w psihushku, iz menja poluchitsja takoj buddha-monstr, chto strashno i podumat’.

 

Nu a kak wy tam ? Ne sobiraetes’ na rodinu-to ? A to bol’she nam nikak ne uwidetsja.

 

Privet Sare.

Viktor.

 

P.S. Miron stal rossijskim monstrom: Franzija ego dostala, a zdes’ on wo wkus woshel i hochet woobtsche uhodit’ zhit’ w les, za chto podwergaetsja gonenijam roditelej. A poka on s bol’shim otwrasheniem otbyl s korotkoj missiej pod Ulan-Ude, gde chinit kryshu w datsane, newol’no snowa ukrepljaja (gwozdjami nawernoe) koleso uchenija…

 

* * *

 

From:       Miron <mirone@jailmail.net>

To:           Кирилл <kirill_cherbitski@hotmail.com>

Subject:   Happy New Year

 

Привет, Кирилл!

Чаво у вас там новенького ?

Мне дали наконец шенгенскую визу, и вот, думаю приехать на новый год.

Сначала хотела на практику, но тут узнала от Ольги, что русского перевода не будет, и понятно, обломалась. А жаль. Ну, может, как-то после.

Наши вообще едут токо на встречу с Кармапой в Дюссельдорф. Кармапа будет аж по 10 и будет давать посвящения и много всяко-разного.  А вы собираетесь туда ? Мирон ехать не хочет, дескать, не по мне все эти буддийские тусы и пр. в том же духе. Но посмотрим – как срастётся. В Питере пока живём активной тусовой жизнью. Запарно несколько после 3хмесячного ритритного уединения, но забавно. Красное Саркино платье сейчас белое, потому что кто-то сунул его до кучи в стирку. Так что на неделе будем с молитвой красить обратно, уж больно оно было на ламин цвет похоже.

Такие дела. Привет от Мирона.

Аня.

 

XIV.

 

Мы протиснулись между автобусами и постучались. К счастью, водитель был на месте. Он ничего не сказал, но удивлённо проводил нас взглядом, пока мы карабкались на второй этаж.  Наверху никого не было, на сиденьях грудами были свалены спальники, матерчатые сумки, книги, какие-то странные мундироподобные вещи. Чтобы расчистить место на заднем сиденьи, я сдвинул в сторону несколько курток, из них выпали чьи-то чётки, я поднял их и положил на сиденье.  Куртки были зелёные, с огромными карманами и круглыми военными пуговицами.

–        Откуда эта радость ? – спросил я.

–        Second hand, – ответила Ольга. – Вчера раздавали в гостинице. Народ мерял, можно было умереть на месте. Почти все размеры от пятьдесятшестого и выше.

–        Форма её величества бегемотов кавалерии полка, – сказал я. – Датская ?

–        Шведская. Ужасно тёплая, кстати. Смотри, у меня тоже есть.

–        О, это, наверное, от королевского горниста, – похвалил я. – Тебе идёт.

–        Спасибо, – улыбнулась она. – На самую зиму это конечно не катит, но вот как сейчас...

–        Как вы там вообще ? – спросил я.

–        Всё класс. Строим новый центр, сто пятьдесят километров от города, для ритритов. Гомпа уже готова. Многие приезжают, живут всё лето. Скоро ступу закончим. В городе в центре теперь главная Инга, ездит с учениями.

–        А ты ?

–        У меня сын.

–        Сколько ему ?

–        Два.

–        А как зовут ?

–        Джампа.

Я посмотрел на Ольгу в полном изумлении.

–        Он тибетец наполовину. Джампа Тендзинович, – сказала она.

–        Слушай, а как это тебе удалось ? – спросил я.

–        Познакомились в центре. У нас вообще есть тибетцы, приезжают из Монголии. А жениться ездили в Бурятию. В Агинский дацан.

–        Поздравляю. То есть он тоже буддист.

–        В Монголии его семья не очень-то практиковала. Но мы делаем. Бормочет, ползает, всё как полагается.

–        Ты, наверное, тибетский выучила ?

–    С кем поведёшься... Дрогпо каре ла джар на янг, ранг де данг тюнг па чаг ги йин[1], как у нас говорят.

–        Пьёте добрый чанг ?

–        Пьём, – она кивнула, округлив губы. – А общаемся в основном со своими из центра. Вообще тибетцев мало, двое-трое заходят, ещё была одна семья, в Читу уехали. Зато теперь чайна-таун на каждом рынке. Сейчас, кстати, ещё круче, прямо напротив центра мечеть строят...

–        Ну, а ты куда-нибудь выбираешься ?.. В Москву ?..

Она засмеялась.

–        У нас в Москву практически никто не ездит. Сюда вырвалась только потому что на Кармапу. Мы, кстати, не пропустим благословение ?

–        Да нет. Четыре тысячи человек, это будет длиться часов шесть. Пойдём ближе к концу, с французами, у меня там знакомые. Вон смотри, народ тоже бродит...

–        Чаю хочешь ? – Ольга достала с полки термос.

Площадь у автобусов несколько раз становилась довольно людной, потом снова пустела.

–    Да, мы договорились, я теперь следующий месяц с ребёнком,  а Тендзин в Непал поедет, там какие-то дальние родственники, я их не знаю. Вообще-то он хотел в Бодхгайю, но индусы не дают визу.

–        Ну, Непал тоже неплохо. Видишь, какая у вас география...

–        Вобщем, да, – Ольга поправила волосы. – Зимой в городе опять отопление выключали, мы два месяца прожили в ритритном центре. Гомпа только была готова, так что спали в гомпе. Там нужно четыре часа в день дрова колоть, всё как полагается... Расскажи теперь о себе.

–        Живу здесь недалеко, в Кёльне. Сделал Ньюнг-не. Пишу роман.

–        О чём ?

–        О буддизме.

–        По-русски ?

–        Угу.

–        Я бы по-немецки попробовала на твоём месте. Или сразу по-тибетски.

–        На тибетский ты переведёшь.

–        Ла со ла[2]. Можешь дать почитать ?

Я открыл сумку.

–    Бери. Вот распечатка, это то, что есть. Скажешь своё мнение. У тебя, кстати, есть мой мейл ?

–        Нет.

–        Запиши: kirill_cherbitski@hotmail.com.

Ольга записала е-мейл в блокнот и сунула ручку в карман.

–        Я себе пока ещё не завела. Но сейчас, кстати, Костя поговорит с Мартином, обещали компьютер для центра... А это у тебя не последний экземпляр ?

–        Ну, если мой компьютер дома не грохнется от энергии благословения Кармапы, то не последний.

–        Ладно. Буду читать в дороге. Народу давать можно ?

–        Он ещё не окончен, но... Конечно давай, если хочешь. Пусть живые существа растаскивают.

За окнами окончательно стемнело, и зал, перед которым стоял автобус, всё больше напоминал очертания дворца спорта в Чите или ещё где-то поблизости в Забайкалье или Восточной Сибири.

–        Помнишь, как мы спали на матах в спортзале в Красноярске ?

–        Конечно помню.

–        Надо мной была боксёрская груша.

–        А надо мной, кажется, канат. Для лазания.

–        Жалко, что встреча с ламой была всё-таки не там. А то посадили бы его на козла и прыгали бы за благословением...

Ольга улыбнулась, как улыбаются старой шутке, и взяла свою сумку.

–        Ну что, попрыгали ?

Внезапно она повергнулась ко мне.

–        Или подожди, я тоже хочу тебе что-то подарить.

 Она потянула за висящий на шее шнурок, вытащила из-за ворота свитера маленькую коробочку, открыла и положила на ладонь один из лежащих внутри предметов.

–        Смотри.

Я наклонился, чтобы лучше видеть. Это была небольшой, похожий на тонкую проволоку кусочек тусклого металла чуть меньше сантиметра в длину.

–        Что это ?

–        Это у меня от свёкра из Монголии, его дядя был слугой ламы Цого и получил это от него. Он говорит, что это кусок серьги Будды.

–        Ого... Слушай, здорово, – я рассматривал лежащую на ладони проволочку. – Но ты же не можешь это просто так взять и подарить...

–        Половину. Наши родственники хотели повезти в Бодхгайю, говорят, там церемония собирания вещей Будды, но я сказала, пока я в паломничестве, беру с собой. Ну что, давай, откручивай.

Я попытался взяться за концы проволочки и согнуть её. Она поддавалась легко, но не ломалась.

–        Чёрт, – сказал я.

Проволочка выскользнула у меня из пальцев.

–        Попробуй ты, у тебя ногти длиннее.

Мы взялись каждый за свой конец и начали сгибать и разгибать проволочку. Пару раз нам приходилось останавливаться, и прошло минуты три, прежде чем у каждого в  руках осталось по небольшому, сверкающему на сломе кусочку металла. Ольга убрала свой обратно в коробочку. Я оторвал изнутри сигаретной пачки кусок фольги и завернул в него свой.

–        Спасибо тебе огромное.

–        Не за что. Ты, кстати, не собираешься в этом году в Бодхгайю ?

–        Нет.

–        А то они бы там снова встретились. Интересно, правда ?

За окном фигурки у входа в зал засуетились, туша сигареты, а изнутри раздались громкие звуки барабана.

–        Пойдём благослoвляться, – сказала Ольга.

Автобус медленно открыл дверцу. Другой, с польским номером, стоял почти вплотную, и нам снова пришлось осторожно протискиваться между их заляпанных грязью боков. Внезапно Ольга остановилась и обернулась ко мне.

–        Скажи что-нибудь. Только быстро.

Я посмотрел на неё. Она ответила мне нетерпеливым взглядом.

«Подобно тому, как в мире богов», – сказал я, – «всилу светлой энергии прежней их кармы,

Без усилия, не пребывая, не мысля, не имея формы,

Без концепций – звуками

О непостоянстве, страдании, отсутствии души и Покое

Всех беспечных богов вновь и вновь

Барабан Учения увещевает...»

 

Ольга улыбнулась.

Мы взяли друг друга за руки и пошли навстречу ударам, несущимся из ярко освещённых дверей.